источник

(Деян.10:1–16; Ин.6:56–69)

Когда Господь предложил учение о Таинстве Тела и Крови, полагая в нем необходимое условие общения с Собою и источник жизни истинной, тогда «многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним» (Ин.6:66). Слишком чудесным показалось им такое дело беспредельной к нам милости Божией и нерасположение к чудесному отторгло их от Господа. Господь видел это и, однако, готовый быть распятым за спасение всякого, не находил возможным умалить или отменить чудесное. Так оно необходимо в экономии нашего спасения! Хотя, конечно, с сожалением, но оставил Он их идти от Себя во тьму неверия и пагубу, и не им только, но и избранным двенадцати сказал по этому случаю: «не хотите ли и вы отойти?» (Ин.6:67), изъявляя готовность и их отпустить, если не склонятся пред чудесностию.
 

Распятие Христа Господа и собор Архангела Гавриила! Новое утешительное сочетание! Гавриил предвозвещает рождение Предтечи; Гавриил благовествует Деве; он же, вероятно, возвещал радость о рождении Спасителя; не кто другой и женам возвестил о Воскресении Христа Господа. Таким образом, Гавриил — всякой радости провозвестник и приноситель. Распятие же Христово — радость и отрада всех грешников.

«Больше всего хранимаго храни сердце твое; потому что из него источники жизни» (Притч.4:23).

(Лк. 16, 10-15)

«Не можете служить Богу и мамоне». Раздвоенная мысль и раздвоенное сердце делают человека ни к чему негожим; ибо «человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих». Он или ничего не делает, или делает да переделывает, то есть, одною рукою строит, а другою разоряет.

(Лк. 16, 10-15)

«Не можете служить Богу и мамоне». Раздвоенная мысль и раздвоенное сердце делают человека ни к чему негожим; ибо «человек с двоящимися мыслями не тверд во всех путях своих». Он или ничего не делает, или делает да переделывает, то есть, одною рукою строит, а другою разоряет.

(2Сол.1:10–2:2; Лк.12:42–48)

Притча о приставнике указывает на то, как должен держать себя христианин в отношении к житейскому. Приставник и старательно ведет дело, но сердцем ни к чему не привязывается, свободен от всяких уз, ко всему относится внешне. Так и христианину надо поставить себя ко всему житейскому.

(1Кор.12:12–26; Мф.18:18–22, 19:1–2, 13–15)

Желая знать, сколько раз должно прощать брату, св. Петр спросил, предрешая: «прощать ли до семи раз?» (Мф.18:21) И, сказав это, думал, что назначил самую большую меру. Как коротко терпение человеческое! Господь же, применяя Свое долготерпение к нашим немощам, определил: «не говорю тебе до семи, но до седмижды семидесяти раз» (Мф.18:22). Это то же что сказать: всегда прощай и не думай не прощать. Всепрощение и будет отличительною чертою христианского духа, как всепрощение — источник и постоянная поддержка жизни в нас о Господе, от лица Божия. Всегдашнее прощение всем всего есть внешняя одежда христианской любви, которая, по апостолу, «долготерпит, милосердствует., не раздражается., всё покрывает» (1Кор.13:4–5, 7)

(Деян.21:26–32; Ин.16:2–13)

«Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую исти­ну» (Ин.16:13). Почему же в логиках не упоминается об этом источнике познания? Не удивительно, что в языческих логиках нет этого пункта, но почему нет его в христианских? Неужели христианин, когда начинает умствовать, должен перестать быть христианином и забыть о всех данных ему обетованиях, верных и несомненных?