Описываешь новое искушение, желая знать причину, чем ты подала такой повод врагу, что он явился пред тобою видимо и плясал некоторое время, хвалясь, что он изобрел на тебя новое и сильное ухищрение к твоему уловлению. Думаю, что это новое ухищрение состоит в том, что он успел обокрасть тебя недостатком терпения и любви к ближнему, возбуждая в тебе гнев и недовольство против других, начиная со старшего лица, с сожительствующей с тобою сестры, так что и ко всем прочим явилось в тебе чувство не только не любовное, но как бы и памятозлобное и ненавистное. Такое окрадение вражие и не совсем мир­ное чувство к другим было причиною и того, что ты в последний раз приобщалась с такими рассеянными и раз­влеченными чувствами, как никогда, по твоим словам, не приобщалась; потому что Церковь Православная повеле­вает приступать к приобщению с чувствами мирными, чуждыми всякого сетования и недовольства на других, как читаем в начале молитв к Святому причащению: первее примирися тя опечалившим, таже (т. е. потом) дерзая та­инственное брашно яждь. Гневному окрадению, думаю, предшествовало другое не­заметное окрадение, но вместе и довольно вредное. Вообще, тебе скажу, что причину попущения на нас искушений вражиих святой Апостол объявил ясно сими словами: «чтобы я не превозносился…, дано мне жало в плоть, ангел сатаны» (2Кор. 12, 7). Телу апостольскому досаждали палочные биения — три краты четыредесять разве единые, а нам враг досаждает разными своими злокозненными выходками.