Юлия's Цитаты

Описываешь в своем письме, как помысл понуждал тебя молиться, чтобы Господь ввел ум твой в сердце. Но ни у кого из святых отцов не видим, чтобы кто-либо из них молился подобною молитвою. Полезнее молиться со сми­рением так: «Господи! якоже веси помилуй мя! Имиже веси судьбами устрой о мне полезное!» Нам заповедано Господом молиться: «Отче наш! да будет воля Твоя». Но нигде не сказано, чтобы можно было молиться так: «да будет воля наша!» А у тебя во всем, даже в молитве, проглядывает, что хочешь непременно, чтобы было по-твоему, или по вну­шению вражию.

Касательно умной и сердечной молитвы, к которой ты так расположена, скажу, что враг наш душевный не восстает так ни против какой добродетели, как против молит­вы, в особенности умной и сердечной, всеми способами подвизает человека на гнев и на немирствие против дру­гих, которые по своему неразумию, а вместе, по наущению вражию, мешают нам проходить внимательную жизнь. Блаженный Илия Екдик пишет: «егда помолишься, якоже подобает, ожидай онех, яко не подобает», т. е. гневного возмущения (Добротолюбие, ч.4).

Пишешь, что, потеряв молитву сердечную, ты осталась точно обезоружена. Я тебе уже писал, что во всех твоих искушениях и во всех необыкновенных действиях, бываю­щих с тобою, ты не должна оставлять молитвы. Не мо­жешь молиться сердечною молитвою, молись умом или ус­тами: как бы ни молиться, не оставляй только молитвы. При пострижении говорится постригаемому, что он должен всегда имя Господа Иисуса во уме, в сердце, в мысли и во устех своих имети. Заметь, не только в сердце, но и в уме, в мыслях и в устах. А в тебе заметна неуместная настой­чивость на своем, чтобы непременно была у тебя сердечная молитва, и когда ее нет, то и вовсе остаешься без молитвы. Пишешь, что когда с трудом старалась найти место сердеч­ное, то стало тебя бороть осуждение ближних. Это и по­казывает, что молитва твоя еще неправильная, потому что плод истинной молитвы — смирение и любовь к ближне­му.

Состояние до получения внутренней молитвы… хаоти­ческое, ужасно тяжелое. Игра на скрипке, если кто умеет играть, очень приятна, но при учении игре на скрипке — убийственные звуки. Так и это состояние есть как бы настраивание инструмента, начальные гаммы. Инструмент есть, рояль раскрыт, готов, перед нами ряд белых клавишей, игрока нет. Кто же этот игрок? — Бог. Нам должно подвизаться, а Господь по обещанию Своему: «Приидем к нему и обитель у него сотворим» (Ср.: Ин. 14, 23), придет к нам, и наш инструмент заиграет… Про эту музыку часто говорится в псалмах: «Крепость моя и пение мое Господь…» (Пс.117, 14). «Пою и воспою Господеви…» (Пс.26, 6). «Пою Богу моему дондеже есмь…» (Пс. 145, 2). Это пение неизглаголанно. Чтобы его получить и идут в монастырь и получают, но один через 10, третий через 15, а четвертый через 40 лет.

Молитва бывает… во-первых — устная, во-вторых — внутренняя, сердечная, в-третьих — духовная. Внутреннюю сердечную молитву имеют весьма немногие, а имеющие духовную молитву встречаются еще реже. Духовная мо­литва несравненно выше внутренней, сердечной. Имею­щие ее начинают познавать тайны природы, они смотрят все со внутренней стороны, на смысл вещей, а не внешнюю их сторону. Они постоянно бывают охвачены высоким ду­ховным восторгом, умилением, от которых их глаза часто источают слезы. Их восторг для нас непонятен. Доступный нам восторг самых великих художников в сравнении с их духовным восторгом есть ничто, ибо он душевен. А пре­подобный Исаак Сирский говорит еще о четвертом роде молитвы, молитвы, выходящей за пределы нашего созна­ния… Что это за молитва, я не знаю. Быть может, ее и имел только один Исаак Сирский…

…Холодность твоя в молитве да покрывается и заменя­ется смирением, вместо смущения о том, что нет у тебя теплоты и слез в молитве, слезы же легкомысленных людей паче надымают; ты теперь, не имея слез, невольно сознаешь свою нищету, а при оных мечтала бы и о богатстве духовных дарований, я не приписываю тебе хвалы за холодность, но небезопасно полагаться и на слезы, по слову святого Лествичника: «не верь тем слезам, кои текут прежде очищения твоего»; ежели бы истинно смирилась, то и слезы могли бы явиться, как и в блаженствах сказано: после нищеты духов­ной плач (Мф. 5, 3–4).

Во втором своем письме ты описала свою слезную мо­литву. По замечанию опытных в жизни духовной людей, если во время такой молитвы человек ощущает тишину и мир помыслов, то это состояние есть дар благодати Божией, и если в это время поклоны мешают, то можно их оставлять. Но должно при этом помнить, что это дар Бо­жий, а не плод твоих трудов и усилий. Уже по тому мо­жешь о сем заключить, что, когда перешло это состояние, тогда ты уже никакими усилиями не могла возвратить его. А потому, при подобных случаях, более и более нисходи во глубину смирения, считая себя недостойною такого дара небесного ради бесчисленных грехов своих, содержа в уме сие: «Всех превосхожду грехом, кого научу покаянию? Аще воздохну, яко мытарь непщую (думаю) отягчити небеса. Аще слезю якоже блудница, оскверняю слезами землю. Но даждь ми оставление грехов, Боже, и помилуй мя>> (Октоих, 2 глас, стихира во вторник на утрени на стиховне). При этом еще помни, что кому дано много, с того и много взыщется. А потому взывай ко Господу от сердца, да не послужит тебе дар сей во осуждение на Страшном Суде Его.

Рассеиваешься иногда при молитве Иисусовой. Трудно, чтобы никогда не рассеиваться. Это свойственно только совершенным, а мы с тобой люди грешные. На языке, го­воришь, молитва, а на уме Бог весть что, и потому думаешь, не оставить ли в таком случае молитву. Нет, не оставляй. Лучше сухим хлебом питаться, нежели оставаться совсем без хлеба.

Вы смущаетесь, что во время молитвы не можете со­брать своих мыслей, но рассеиваетесь: молиться без раз­влечения — есть дело совершенных, но мы, немощные и находящиеся в борьбе (со страстями), должны собирать скитающиеся мысли наши и смиряться при нахождении помыслов, и отнюдь не смущаться, ибо смущение подает врагу силу больше на нас вооружаться, а смирение прого­няет его. А если бы всегда имели молитву чистую, без развлечения, то опять не избежали бы тщеславных и гордых помыслов, от врага наносимых. Помните, что Бог прием­лет молитву смиренных.

Видишь, в какую высоту ты доспела, — когда стоишь на молитве или станешь мысленно молиться, то ничего не помнишь земного. Ты думаешь, это истинная молитва? Но, напротив, истинная прелесть, приводящая тебя в высокоумие, и паки на мнимые небеса тебя вознесут, а я советую смиренно молиться, видеть свои грехи и отнюдь не думать, что ты достигла такой непарительной молитвы. Явно враг уступает и не борет тебя, чтобы обольстить высокоумием, и слезы твои неправильные. «Кто не помышляет себя быти грешна, того молитва несть благоприятна пред Богом», — пишет святой Исаак (Слово 55).