Кто познал высшее блаженство, тот нечувствителен к земным утешениям

Хороша и наша северная природа… Но нынешний мир есть только слабое подобие мира, бывшего некогда до гре­хопадения. Есть мир Горний, о красотах которого мы не имеем понятия, а понимают его и наслаждаются им толь­ко святые люди. Этот мир остался неповрежденным, но земной мир после грехопадения резко изменился. Все рав­но, как бы кто-нибудь лучшее музыкальное произведение, например, Бетховена, разделил на отдельные тона, тогда впечатление целого не получилось бы. Или картину, напри­мер, Рафаэля разорвал на клочки и рассматривал отдель­ные кусочки. Что увидели бы мы? Какой-нибудь пальчик, на другом лоскутке часть одежды и т. д., но величественного впечатления, которое дает произведение Рафаэля, мы, ко­нечно, не получили бы. Разбейте великолепную статую на части — впечатления прекрасного не получится. Так и ны­нешний мир. Некоторые подвижники даже отвращали от него свои взоры. Известен один подвижник, который заго­родил иконой единственное окно своей кельи, а из него открывался восхитительный вид. Его спросили: «Как это ты, отец, не хочешь даже взглянуть, а мы не могли налюбоваться и на небо, и на горы, и на Эгейское море и его острова». «Отчего я закрываю окно, вам не понять, но созерцать красоты мира сего я не имею желания», — ответил подвижник. Это оттого, что он созерцал красоту Горнего мира и не хотел отвлечь от него своего внимания. Действительно, кто познал высшее блаженство, тот нечувствителен к земным утешениям. Но для сего познания надо иметь высокую душу.